Я живу, чтобы творить, и творю, чтобы жить в своих твореньях...
Музыкант
В холодном сером полумраке
Еще пустого кабака -
Он. Словно ворон в черном фраке -
В худой руке с вином бокал.
Как обвивали пальцы эти
Венецианское стекло!
Сквозь фонарей цветные сети
Незримо время в ночь текло.
Змеился в отсвете волнистом
Луч, опрокинутый в хрусталь.
"Что нынче?" -"Ужин с пианистом!" -
Сверкнув, глаза хоронят сталь.
Он - тень, и в этом мрачном месте,
Невзрачным стенам сам подстать,
Он ждет, когда с аккордом вместе
Единым звуком сможет стать.
Шумел толпы пчелиный улей,
Молчал небес ночной кристалл.
Слова летали, словно пули -
В сердца и мимо. "Мир так стар…"
Вились пустые разговоры
Вокруг него, как серый дым…
Внезапный звук как черный ворон
Взлетел над городом пустым.
И пала тишь. И в темном зале
Легла на клавиши рука.
И мир весь в изумленье замер,
И звуков полилась река.
Мотив пронзительно-глубокий
Рвал в клочья душу кабака,
Как ветер неба синеокий
Рвет грозовые облака,
С сердец людских срывая копоть,
Врата небесные открыв,
Над черной башней, что как коготь
Взлетал ликующий порыв.
И пальцы тонко трепетали
Играя клавишами душ,
И таял легкий след сандалий
На берегах, не знавших стуж…
Иные призрачные дали
Внезапно стали нам видны.
И сами мы иными стали,
Мы стали вновь детьми весны!
В холодном сером полумраке
Еще пустого кабака -
Он. Словно ворон в черном фраке -
В худой руке с вином бокал.
Как обвивали пальцы эти
Венецианское стекло!
Сквозь фонарей цветные сети
Незримо время в ночь текло.
Змеился в отсвете волнистом
Луч, опрокинутый в хрусталь.
"Что нынче?" -"Ужин с пианистом!" -
Сверкнув, глаза хоронят сталь.
Он - тень, и в этом мрачном месте,
Невзрачным стенам сам подстать,
Он ждет, когда с аккордом вместе
Единым звуком сможет стать.
Шумел толпы пчелиный улей,
Молчал небес ночной кристалл.
Слова летали, словно пули -
В сердца и мимо. "Мир так стар…"
Вились пустые разговоры
Вокруг него, как серый дым…
Внезапный звук как черный ворон
Взлетел над городом пустым.
И пала тишь. И в темном зале
Легла на клавиши рука.
И мир весь в изумленье замер,
И звуков полилась река.
Мотив пронзительно-глубокий
Рвал в клочья душу кабака,
Как ветер неба синеокий
Рвет грозовые облака,
С сердец людских срывая копоть,
Врата небесные открыв,
Над черной башней, что как коготь
Взлетал ликующий порыв.
И пальцы тонко трепетали
Играя клавишами душ,
И таял легкий след сандалий
На берегах, не знавших стуж…
Иные призрачные дали
Внезапно стали нам видны.
И сами мы иными стали,
Мы стали вновь детьми весны!